Как только появились первые кадры питерского доцента-убийцы, меня не покидала мысль, что мы явно знакомы. Но, глядя на затравленного человека в зале суда, в клетке для обвиняемых, я не сразу узнала в нем лощенного и эпатажного доцента-историка, приезжавшего в Вологду несколько лет назад.
В нашу редакцию его привели достаточно серьезные и уважаемые в городе люди. Он приехал с предложением сделать реконструкцию в самом центре Вологды, рассказывал легенду о том, как французские рыцари были здесь, как укрывали своими плащами замерзших вологжанок…
Я, если честно, не историк, но легенда казалась просто фантазией. Зато доцент был убедителен, ссылался на архивы и красочно рассказывал свое видение реконструкции в сердце Вологды – на Кремлевской площади. В качестве визитки он оставил журнал с собой любимым, где написал и все возможные контакты. Включая Париж.
С проектом не получилось, видимо, все-таки не нашлось в архивах данных о рыцарях и плащах в нашем городе. Но наброски интервью, которое так и не вышло, остались.
Он ярко и красиво рассказывал о Франции, своей работе, о балах и сражениях. И в неопубликованном интервью на вопрос о том, что для него история, ответил: «В последнее время многие мои коллеги-историки увлеклись такими деятелями, как Берия, Гитлер, Джек Потрошитель. От них веет мертвечиной и патологическими комплексами. История – это не только грязные стены тюремных бараков, но и балы. И герои, и пышные турниры, и веселые пиры...». Как показала его личная история, все-таки комплексы, патология, тюремные стены…
